Им жизнь была игрою...

«А вручай взапуски?» — А вручай взапуски до горки?— предложил он ей, предвкушая победу. — Не-а, — отказалась она. — Воспитательница взговорила не гоняться. Влетит впоследствии. — Струсила?Сдаешься?— подначил он ее и засмеялся обидно. — Вот еще, — фыркнула она и рванула с места к горке. Впоследствии они сидели в группе, наказанные, под глазом нянечки, взирали в окно, будто прогуливаются иные, и дулись дружок на дружка и на воспитательницу. — Болтала тебе — влетит, — бурчала она. — Я бы тебя перегнал беспременно, — дулся он. — Ты нечестно побежала. Я не приготовился. — А дискутируем, я бойче тебя декламирую?— предложил он ей. — Ха-ха-ха, — встретила она виси. — Вот будут испытывать технику чтения, и посмотрим. Если я бойче — будешь мой портфель до дому и до школы драть всю неделю. — А если я — отзываешься мне свои яблоки всю неделю!— согласился он. Впоследствии он пыхтел по стезе с двумя ранцами и бурчал: — Давай и что!Зато ты не запоминаешь, что декламируешь, и катаешь медлительнее. Дискутируем?. — А вручай поиграем, — предложил он. — Будто будто бы я рыцарь, а ты будто будто бы дама сердца. — Балда, — отчего-то оскорбилась она. — Легко?— засмеялся он. — Легко смущаться при облике меня?И болваном не обзываться тоже легко? — И ничего не легко, — повелась она. — Тогда вот чего. Ты меня тоже дурой не обзываешь и борешься. — Само собой, — кивнул он. — А ты мне алгебру решаешь. Не рыцарское это девало. — А ты мне сочинения катаешь, — хихикнула она. — Врать и сочинять будто один рыцарское девало. А впоследствии он оправдывался в телефон: — А не надобно было себя будто дура вести. Тогда никто бы дурой и не наименовал. Я, впопад, и извинился залпом. — Ты сможешь сразиться влюбленного в меня человека?— осведомилась она. — С трудом, — ехидно откликнулся он. — Я тебя излишне важнецки знаю. А что случилось? — На вечеринку пригласили. А одной выступать не охота. Будут предлагать всякое. — Ну-у. Я даже не знаю, — простер он. — Легко?— подначила она. — И ничего не легко, — встретил он предложение. — С тебя кипа сигар, впопад. — За что?— не осмыслила она. — Эскорт нынче дорог, — развел десницами он. А по стезе домой он бурчал: — «Сразись влюбленного, сразись влюбленного». А сама по роже лупит ни за что. Влюбленные, между прочим, целоваться влезают всегдашне. — Что это?— осведомилась она. — Перстень. Не очевидно неужели?— промямлил он. — Нибелунгов?Власти?Какая-то новоиспеченная игра затевается? — Угу. Вручай в благоверного и бабу поиграем, — выпалил он. — Надобно покумекать, — кивнула она. — Легко?— подначил он. — И ничего не легко, — простерла она. — А мы не заигрываемся? — Ага размножимся если что. Делов-то, — хмыкнул он. А впоследствии он оправдывался: — А откуда мне знать, будто предложения делаются?Я ж в начальный один предлагаю. Давай алкаешь, еще один испробую?Мне не легко. — Сразимся в родителей?— предложила она. — Вручай. В моих или в твоих?— согласился он. — Балда. В родителей собственного ребятенка. Легко? — Ого, будто, — задумался он. — Не легко, безусловно, однако нелегко небось. — Сдаешься?— опечалилась она. — Не, не. Когда это я тебе сдавался?Выступаю, безусловно, — решился он. — Усложняем игру: ты ныне выступаешь в бабку. — Истина?— не поверила она. — 3900, — кивнул он. — Пацан. Легко тебе в бабку сразиться? — А ты в настоящем случае во что выступаешь? — В благоверного бабки, — засмеялся он. — Безголово мне в бабку выступать. — В де-душ-ку. Будто бы ты тут не молодился, — засмеялась она. — Или легко? — Куда я денусь-то. Она сидела у его кровати и нюнила: — Сдаешься?Ты сдаешься, что ли?Сходишь из игры?Легко еще поиграть? — Угу. Похоже, что настолько, — откликнулся он. — Недурно поиграли, ага? — Ты продул, один сдаешься. Осмыслил?Продул! — Дискусионное утверждение, — улыбнулся он и загнулся.